| На главную | Из израильской поэзии. Переводы А. Головахи |
Авраам Халфи (1904 - 1980) Рахель (1890 - 1931) Натан Ионатан (1923 - 2004)
Тэт Карми (1925 - 1994) Лея Гольдберг (1911-1070)
Стихи и песни из пьесы Иегошуа Соболя "Гетто"
Стихи солдат, павших в войнах Израиля
Для некоторых стихотворений, помимо литературного перевода, приводится оригинальный текст на иврите и в кириллической транслитерации, а также - подстрочный перевод, выполненный Виктором Радуцким или Анатолием Головахой.
Авраам Халфи (1904 - 1980)
Песня о трех котах (Ивритский оригинал, подстрочный перевод, кириллическая транслитерация)
Сидели коты на крылечке втроем,
Над ними заброшенный высился дом.
Сидели втроем.
Была их беседа печали полна.
Печально глядела им в лица луна,
Печальна луна.
Вот первый вздохнул и мяукнул: "Ай-вой!
Как быть одному мне порою ночной?
Как быть одному?"
"Эх, братец мой кот, - отвечает второй, -
Пойдем, посидим вон под тою стеной.
Пойдем?"
"Эх, братцы..." - и третий на братьев взглянул
И только тихонько-тихонько вздохнул.
Вздохнул.
Все трое примолкли и стали вздыхать,
Как будто родная их бросила мать.
Всех троих.
Сидят ли под тою, под этой стеной,
Но станет ли жизнь их кошачья иной?
Кот есть кот.
В печальном молчаньи сидели коты.
Печально глядела луна с высоты.
Печальна луна.
|
Песня о голубке на моем окне
У моего окна
|
שיר על
יונה בחלוני |
Еврейская осень
(Ивритский оригинал, подстрочный
перевод, кириллическая транслитерация)
Еврейской осенью в земле отцов моих
я поражен
намеками элула.
Уже во мне, слегка сходя с ума,
насвистывают крохотные птички
мелодию печали Йом-Кипура.
И звук шофаров отворит небесные врата,
и лиц еврейских в серости печальной
паренье у престола своего
узрит Владыка мира.
И просьбы их, и мольбы, и свеченье
на дне их глаз.
|
Увенчан твой лоб Золотом черным увенчан твой лоб (Не помню ни слов, ни напевов таких) С глазами и светом рифмуется лоб (Не помню ни рифм, ни созвучий таких) Чьей ни станешь судьбой, Жизнь - как с песней с тобой Нежнорозовый твой шерстяной халат, В него завернувшись, сидишь перед сном. Не хотел бы тебе я быть, как брат, Не монах я, у райских молящийся врат, В снах печальных бесплотные видя черты. Рядом - женщина, ты. Как ты любишь грустить, молчаливой бывая, О былом и о близком послушать рассказ. И не раз на тебя я взгляну, забывая Слова в этот миг, Не помня себя и забыв о других. Душа моя - пленница в доме твоем. Расстаюсь я с душой, от меня отделенной, Когда телом своим от тебя отдален Расстелен мой сон под твоими ногами. Ты ступай по нему, по узору с цветами. Надень свой халат. Скоро буду с тобой Под шатром этой ночи над нами. И увенчанный золотом черным лоб Приближу к губам, как слова к стиху, Буду ночь напролет, до утра Шептать, Точно пьян: "Золотом черным увенчан твой лоб"
|
|
Он спускается
с неба (Ивритский оригинал, подстрочный перевод, кириллическая
транслитерация)
Привычно под утро он спустится с неба,
Присядет у окон моих на порог.
Водой напои его, дай ему хлеба
И в покое оставь: это нищий Бог.
Губ его касаясь, ветер пролетает,
Шепчет: "До чего ж ты с человеком схож!"
Ведь из всех живущих только ветер знает,
Что другого Бога в мире не найдешь.
Жаль тебе...
(Ивритский оригинал, подстрочный
перевод, кириллическая транслитерация)
Жаль тебе и грустно мне -
Глаза не оставят сомнений.
Что ж, приходи, посидим при луне
За трапезою сожалений.
О том и о сем поведем разговор,
Об острове, смытом волною,
Про Еву, Адама, про ангельский хор,
Поющий за райской стеною.
А если наскучит про ангелов врать,
К Адаму и Еве вернемся опять
|
Тяжело ночью без человека Без человека ночь гнетет, а днем с людьми покоя нет, Восходят сеять в свой черед ночные звезды слабый свет. Во мраке город - как провал, куда тоской влеком ко дну. Пусть днем с людьми я враждовал, снимает ночь с людей вину. |
קשה בלילה קשה בלילה בלי אדם לא טוב ביום עם אנשים עולים לזרוע בעיתם כוכבי לילות אורות קלושים והרחובות בעיר כתהום בלילה עצב מגושם קשה עם אנשים ביום בלילה אין בהם אשם |
Моя мама
Спросит меня: "Как дела?"
Осень, сменяя лето.
Вот мама домой пришла
С кладбища осенью этой.
Шаги ее - в сердце звучат,
В ушах - ее сердца биение.
Глаз ее коснется взгляд
Снова порою осенней.
Песня про
попугая Йоси (Ивритский оригинал, подстрочный перевод, кириллическая
транслитерация)
"... и попугай
Йоси"
Авигдор Хамеири, "Дом учителей"
Куплю попугая по имени Йоси,
Начну с ним беседу в вечерней тиши.
И скажу заодно:
Печаль - словно чаша
С горьким вином
Из подвалов души.
И скажу ему: Йоси, мой маленький лирик,
Ты тихо покинешь наш свет,
Этот свет.
И буду тогда я с тоской Хамеири
Шептать среди стен: Йоси нет,
Йоси нет...
И вернется твой прах из неволи в отчизну.
Ставший пылью ее, сможешь клетку забыть,
Где прошли в одиночестве дни твоей жизни,
Ведь такому, как ты, не позволят любить.
С подобным тебе, как с игрушкой играют,
Удел ваш - приятность придать болтовне
С любым из поэтов, чье сердце сгорает
В ненужном сердцам равнодушным огне.
Подобно тебе, им на долю досталось
Игрушкою быть, развлекать малышей.
Болтай, милый Йоси,
Утешь меня малость.
Так пусто в душе.
Средь ночи упали
птенцы из гнезда
Средь ночи упали птенцы из гнезда
И деревья дрожали всю ночь.
И жизнь сократилась до всхлипа,
До плача жить.
Возможно, что нет еще Слова на небе,
Возможно, и не было в небе Его никогда,
Лишь кто-то, подобно птенцу, что упал из гнезда,
Надеялся Слово на небе найти.
И блажен плач, ибо все еще плачем,
И блаженны слезы - ибо слезы они.
Ночами,
Всегда по ночам
Ревущая буря удары
Наносит в сердца ветвей.
И вспоминают ветви, что больно сердцам.
И кто-то, подобный птенцу,
что упал из гнезда,
И сломанной ветке,
Не знающий, кто он, кто он, кто он,
Он падает тоже.
Золотоискатель
Золота в недрах земли не найдя,
Я небо изрою звезда за звездою,
Так жаждущий путник, в пустыне бредя,
Ищет колодец с водою.
Если земля, разгадать не сумев,
Бросит мечту мою раненой в яме,
К маме взову я, к могиле присев,
К маме, убитой мечтами.
И спрошу у нее, так же ль смерть, как и мы,
Печальна порою, подобно живущим,
Боится ли так же, как смертные, тьмы,
И друг ли нам Бог всемогущий.
Или же смерть - лишь огонь и резня,
Злая насмешка над тлей безответной,
Или она и слепа, и нема,
И мудрости нет в ней.
Гуляя по
рынку с тобой
Гуляя по рынку с тобою - Я Он.
И взгляды за нами, и шепот по кругу:
Глядите, глядите, да это же Он,
Влюбленный в жену своего друга!
С корзиной твоей, полной спелых плодов,
Ходил и ходил бы я неутомимо,
В восторге от мнящихся всюду мне слов:
Прекрасна она и любима!
Такие часы не забыть нипочем,
Их радость - порукой их длению.
Душа моя, с телом обнявшись, вдвоем
С тобою в такие мгновения
Неся корзину твою - Я Он.
И снова несется за нами по кругу:
Глядите, глядите, опять это Он,
Все так же влюбленный в жену друга!
|
Два голубливых голубка (фантазия на тему Халфи) сидят
два пьяных у реки |
שני
שכורים וטוב להם |
***
Из дома человек выходит в ночь,
Как-будто в бег пустясь от смерти прочь...
Где тело упадет
как сломанная ветка?
Иль, продолжая путь,
дойдет до края света?
К кому вопрос твой? - я спрошу поэта.
И что себе отвечу я на это?
***
С краюхою неба в руке
Я б жизнь пересек налегке
Пешком перешел океан
сквозь туман
С краюхою неба в руке
|
Соловей китайского императора "В Китае жил император и был у него соловей" Сказка Андерсена Это все лишь витрина в стенах, окруживших сверкающий мир, Лишь игрушка весны в ускользающих снах, где любовь властелин и кумир. Эту легкую тень разбросала вокруг голубая наивная твердь. Поцелуями воздух ласкает мне грудь. Хорошо - жить, дышать, умереть. Словно песню из сердца лия, царь Китая со мной говорит: Если ты сохранишь моего соловья, он весною тебя одарит. Император, сын желтых богов навевает мне сны о былом. Златобуквенной сказки сплетение слов открывает мне тайну о нем. Догадается кто-то едва ль, что как скрипки футляр в эту ночь Мое сердце, и в нем - этот мстительный царь, и ничем не могу я помочь. Ничем не могу я помочь. Он учил меня вечной любви. И еще он велел мне в беззвездную ночь в бесконечности звезды ловить. И в часы, когда полной луной свет развешан в сплетеньях ветвей, Шепчет мне император, присев за спиной: "Как к лицу тебе был соловей!" И не я, и не я виноват, что лицо так бледнеет в ночи, Что покровом Господь укрывает мой взгляд и гаснет огарок свечи. Глаза мои рифмы поют по нотам из золота мглы, И грезится светлопечальный приют за далью китайской земли. Промелькнувшие рядом на миг и ушедшие снова во тьму, Я женщинам этим, как верный жених, и с собой красоту их возьму. В чем же я, богдыхан, виноват, если отблеск Китая - на всех, И розы любви подают аромат в стыдливой красе. |
הזמיר של המלך הסיני
בסין היה מלך, ולמלך זמיר
זה
הכל רק חלון~ראוה
זה הכל צל כחל ושקוף
האויר נשיקות ינשקני בגוף.
משתפך מלך סין במזמור
אם את זמירו העתיק לי תשמר,
אגדה זהובת־אותיות־ועבר
ועתה
מי יודע מכם,
ובשעה
שירח תולה
עיני
מנעות חרוזים מתוי
אני להן אז כחתן נאמן,
שושני־אהבה מגישות את ריחן |
***
Сначала плач,
Потом оцепенение,
Потом одно-единственное помним:
Сын и его падение.
Или говорим о пустяках: о ценах, о дожде.
О чем-нибудь еще. Еще о чем-нибудь.
Но слова будто гаснут в воде.
И молчим.
И снова говорим, о чем придется.
И лишь одно-единственное знаем:
Не вернется.
Рахель (Раиса Блувштейн) (1890 - 1931)
 |
ссылки:
биография
(Виктор Радуцкий) Неужели конец... Лишь о себе... |
***
Неужели конец? Так прозрачен простор
И туманы судьбы - в незримой дали,
Голубой небосвод и зеленый ковер
У земли.
Я приму приговор. В сердце жалобы нет.
Были алы закаты и зори чисты,
И в пути улыбались с обочины вслед
Мне цветы.
*** (Ивритский оригинал, подстрочный
перевод, кириллическая транслитерация)
Лишь о себе рассказать сумела.
Узок мой мир, точно мир муравья.
Груз, что подобно ему я взвалила,
Слишком велик и тяжел для меня.
Вымощен путь мой трудом и страданьем,
Тяжек подъем дорогой крутой.
Но превращает рука великанов,
Словно играя, труд мой в ничто.
Страх перед нею, наветы и слезы -
Вот мой удел ночи и дни.
Что ж вы позвали, дивные дали?
Что ж обманули ваши огни?
***
Мгновенья кратких встреч, один короткий
взгляд,
Обрывки фраз, "Прощай!" - и взмах руки...
И вновь все затопил, сметая все подряд,
Вал счастья и тоски.
Плотин забвенья нет - я возвела заслон,
Былого не страшусь.
И на колени пав у края бурных волн,
Я досыта напьюсь!
***
Уже почти без сил -
будь добр ко мне, прошу! Молю, будь добр ко мне!
Будь мостиком моим над бездною тоски и над печалью дней.
Будь добр ко мне, молю! Прошу, будь добр ко мне! Душою стань моей.
Опорой сердцу будь, тенистой кроной стань средь выжженных степей.
Будь добр ко мне, прошу! Так далеко рассвет, так краток день зимой.
Будь светом - пусть на миг, согрей - хотя бы чуть,
Ты - хлеб насущный мой!
Натан Ионатан (1923 - 2004)
 |
Ссылки:
биография
(КЕЭ) И глубоко море... Если этот мир... Дни минут короче... |
И глубоко море (Ивритский оригинал, подстрочный перевод, кириллическая транслитерация)
Бесконечен взгляд у горя
Да недолог срок,
Но печалью полнит море
Маленький смычок.
Дни и ночи ждать устала,
Сердцем онемев...
Сладок сгусток тьмы в бокалах,
Горек плач во тьме.
Далеко уехал милый
От родной земли.
Чем же сердце поманило
Облако вдали?
Там сребрится ночь над морем,
Кровь, как ночь, темна,
И с травой высокой в споре
Моря глубина.
Когда как море этот мир,
В нем завершенье бега рек,
Когда как берег этот мир,
В нем волн печаль кончает бег.
И если человек как лес,
В его ветвях боренье бурь,
И если - маленький росток,
В пыли цветка его лазурь,
В его ветвях боренье бурь,
В пыли цветка его лазурь,
Ведь он - и маленький росток
И мрачный лес с безумьем бурь.
***
Дни минут короче, и проходит время,
И проходит время, точно сон.
Только это чудо навсегда со всеми -
Обращенный песней сердца стон.
Дни минут короче, и проходит время.
Да пребудет с каждым братская рука!
Даже если рано сбросим жизни бремя,
Остается песня на века.
Потому что песня наших дней древнее,
Потому что сердце молодо всегда.
В нищете печали днями обеднеем,
Что же, кроме песни есть тогда?
Тэт Карми (Карми Чарни; 1925 - 1994)
 |
Ссылки: Биография в Краткой Еврейской энциклопедии |
| Буря во
Флоренции |
 |
| Вся правда Обманщик я И правду я ищу Как ищет вегетарианец Коровье стадо, Как дальтоник Разыскивает радугу средь туч. Как евнух. Как слепец – Хромого. Но если скажешь мне, Что я обманщик, Обижусь. Очень.
|
|
| Половина
моего вожделения Благоуханная женщина эта, Все спящее тело ее – От спокойной ступни До головы на белизне простыни – Все дыхание длящееся, Преданный, передаю, возглашая, Что так будет вечно. Это ли половина моего вожделения? С терпением Побережья морского в часы заката Я собираю дыхание уст ее, Испарения образов, Восходящие из мерцания тела. (Дорогое собрание это Я тихо зубрю. Во мне поселит то, чего там нет) Она невдалеке, в моей руке,. Половина моего вожделения. Ужели это знак, Что собрано собрание? Лея Гольдберг (1911-1970)  Если тьмы своей ужас разделишь со мной хоть немного, Станет мне легче, быть может. Если груз твоей ноши возьму на себя я в дорогу, Легче мне станет, быть может. Если холод твоих и моих одиноких ночей мы смешаем за общим порогом, Теплее мне станет, быть может. Словно древо, под снегом хранящее почки свои в холода, Встану я у порога печалей твоих и скорбей, Принимая, как дар, твою боль, И на добрых руках унося, У дверей не споткнусь. Только верь! |
|
| Стихи и песни из пьесы Иегошуа Соболя "Гетто"
|
|
|
Кто же ты, в руках держащий Жизнь мою и смерть мою? Слаб ли голос мой дрожащий, Ты ли глух в своем раю? Видишь, гаснет день, убитый Тьмой, спустившейся с небес. От других душа сокрыта, Но откроется ль Тебе?
Из домов, как из могилы, Хлещет в небо тишина. Жизнь мою взломали силой, Ибо мертвыми полна. Где покой в юдоли плача? Лишь могилам ведом он. Но напрасно плач растрачен, Мертвый город глушит стон.
Мертвый город мой за мною Будет гнаться, как во сне. Голос выжжен тишиною, Как теперь молиться мне? Кто же Ты, в руках держащий Жизнь мою и смерть мою? Сломан голос мой дрожащий, Глух ко мне Господь в раю.
|
מי אתה שבידיך ?התדע אותה אתה ורק קברים ידעו מרגוע |
|
Тише, тише …
Тише, тише, мой сыночек, Погляди кругом: Здесь посеяны могилы По пути врагом.
Здесь дорога на Понары, А обратной нет. И ушел туда отец твой, С ним пропал и свет.
Тише, сын мой, тише, милый, Помолчи, не плачь. Нашу боль и наши слезы Не поймет палач.
И у моря есть граница, И ограда - у темницы, Только горе наше длится Без конца, Без конца.
У природы время лета, Лишь у нас – зима. Всюду солнце сеет свет свой, Здесь – ночная тьма.
Осень вызолотит кроны И усилит боль. Сердце матери в Понары Сын унес с собой.
Воды Вилии угрюмы. Но оковы льда, Разрывая, сносит в море Черная вода.
Тьма, сраженная, растает, Свет великий воссияет, Всадник, сын к тебе взывает: Вознесись! Вознесись!
Не бушуй, источник в сердце, Не окончен плен. Будем мы от боли немы До паденья стен.
Погоди, сынок, не смейся, Время не пришло. Враг, весну у нас укравший, Рядом сеет зло.
Пусть и медленно, но ближе К нам свободы дни. И отец домой вернется. Спи, малыш, усни.
И с рекой освобожденной, С дубом, вновь покрытым кроной, Свет, свободою рожденный, Увидишь ты, Увидишь ты!
|
|
|
Еврейские бригады
Вчера вдыхали полной грудью, Сегодня – душит смрад тюрьмы. Вчера – где солнце, свет и люди, Сегодня – рабство в царстве тьмы.
Припев: Еврейские бригады, В обносках и заплатах. Пусть кровь и пот – расплата, Но мы останемся людьми.
Мы вашей жалости не просим, За нас винтовки говорят. Отправим ваши души пёсьи Прямой дорогой в черный ад.
Припев: Еврейские бригады …
Как звери заперты мы гетто, «Вчера» и «Завтра» нет у нас. Но песней, ненавистью спетой, Мы ваш приблизим смертный час.
Припев: Еврейские бригады …
Еврейские бригады, Лохмотья и заплаты… Пусть друг за другом мы падем, Но вместе мы не пропадем.
|
|
|
Колыбельная
Будут птицы на деревьях В ледяную ночь дремать, А тебе над колыбелью Будет петь чужая мать
Ой-ли-лу-ли
Как птенец в гнезде на ветке, На чужой груди уснешь. Где ты, мама? Мама, где ты, Неужели не придешь?
Ой-ли-лу-ли
Улетел отец за ветром Дымом в облака, И сиротский плач с рассветом Унесет река…
Ой-ли-лу-ли
|
Стихи солдат, павших в войнах Израиля (читались на иврите с синхронным переводом на русский язык на церемонии Дня памяти погибших воинов в апреле 2017 года )
|
Солдат я Старший сержант Гидон Даган / Война Судного дня
Солдат я, я такой.
В поэзии я не большой знаток. Не понимаю я незавершенных фраз, в конце которых слово из иврита, но измененное для нужд текущих так, что я его, пожалуй, не узнаю. Таков уж я.
Я с философией и бегло не знаком, ну, разве, малость помнится со школы. Газеты быстро глазом пробегаю, но не фанат какой-нибудь одной. Да, я такой.
Люблю литературу, но не Кафку. Послушать лекцию? – Так разве что случайно. Мне интересны люди, вещи, фильмы серьезные. Беседовать люблю, но не болтать. Я – да, таков я.
Я – я единственный такой, уставший от войны, от раненных, убитых (не банально?!), от пальца нервного на спусковом крючке, от взрывов мин всю ночь, всю ночь, всю ночь…
Я – солдат. Здесь есть хоть кто-нибудь, кто скажет под присягой: Я – не такой?
|
 |
|
Старший сержант Йосеф Вейсборт / Пал в войне Судного дня
Не прикасайся к стихам молодым давних-давних лет. Не прикасайся к этой бумаге, чтобы не выцвела, не пожелтела.
Ты же знаешь, словам не ведома седина. Только руки твои, писавшие их – стары и изранены.
И в полдень шестого дня надул Он розовый шарик, нарисовал ему губы и подбородок, и назвал его человеком.
И ровно в час дня шестого открыл человек глаза и увидел образ Единого, и не ослеп от того, что узрел он.
И в день шестой, во втором часу гневом объятый Создатель привязал его нитью влечения к тяжелой стрелке часов.
И в третьем часу дня шестого началась история шарика, со взором открытым взлетевшего, пока не падёт он с боем часов.
|
 |
|
Колыбельная Старший сержант Цафрир Шоваль / Катастрофа вертолетов
Спи безмятежно, малышка родная, Ангел небесный твой сон охраняет.
Спи и не бойся. Пусть жизнь нелегка, Сон твой и жизнь твоя в добрых руках. Ангел-хранитель с тобою всегда, В зной оградит, защитит в холода. Только опустится ночь на холмы, Ангел с улыбкой возникнет из тьмы, Будет тебя охранять он во сне Рядом с тобою в ночной тишине. Ручки удобней под щечкой пристрой, Спать приготовься и глазки закрой. Пусть же под сенью ночной тишины Входят в головку волшебные сны.
Глазки закрылись и сладко уснули… Ангел небесный стоит в карауле.
|
 |
|
Капитан Итамар Голани / Погиб в войну за независимость
Цвике (подорвался на мине в Зраине)
Небо ночное. Величья полна Сквозь облака проплывает луна.
В поле колосья под ветром, как волны, Юноша нежный, невинности полный,
И с бородою отросшей, всклокоченной, С черною прядью, послушной не очень-то.
Птица ночная сидит на сучке, Ветер сквозь рощу летит вдалеке.
Ясность, покой… Но прислушайся: где-то Плач материнский, тоска без просвета.
Сын мой! – Не слышит и не обернется… В лоно её он уже не вернется.
|
 |
|
Лейтенант Шимон Лерес / Погиб при исполнении служебных обязанностей (1975)
Легко ловить поезда идущие в никуда. На станциях нет остановки и нет толчеи. Там нет ничего для туристов. Все побывали когда-то в нигде – но только стыдятся об этом сказать. Как уже говорилось – легко ловить поезда, идущие в никуда в любое время суток, но люди предпочитают лежать под скамейками и лишь для того, чтоб никто не увидел, что нравится им ездить туда
|
 |
|
С наступлением вечера
Лейтенант Шауль Элькана / Погиб в Шестидневной войне
Я любил этот час покоя, Когда голова медленно падает на плечо, И солнце склоняет свои лучи к закату В море красного небосвода.
Юноша открывает свои глаза И сердце его раскалено докрасна, И глаза его изумленно вопрошают небо Обо всём, что далеко и забыто.
Таким чистым увидится праведный мир Когда медленно-медленно к вечеру склонится солнце; И борется тьма со светом, И Божьим покоем всё объято вокруг
|
 |
|
Куда
Рядовой Ави Альтман / Погиб в Войну за Независимость
Куда поведешь ты меня, мой извилистый путь? Нет ни конца, ни края скитаньям моим? Ужель не доберусь до уголка, Достаточно спокойного и тихого?
Предрешено ли, что не завершу начинание? Что начну и не кончу… Неужто увижу я здесь только проблеск зари И не остановлю свой день?
Я посадил дерево – но не увидел плодов его, Я уехал прежде, чем стало оно плодоносным. Я родил сына – не увидел его подросшим. Я ушел прежде, чем он ответил…
|
 |
|
Это братья мои
Капитан Омри Таль / Погиб в ходе операции «Несокрушимая скала»
Там, где ты сейчас, Отдохнувший от своей войны, Возвращаясь к концу времён. Я подумал, что ты, возможно, захочешь узнать…
Ты это сделал на этот раз. Оставил себя на своей войне, Теряя равновесие На тонкой проволоке, исходящей из твоего сознания.
Когда почувствуешь, что мир рушится под твоими ногами, Беги, задыхаясь, прямо в мои объятья. Я не стану тебя судить, Твоё драгоценное сердце разбито и зарубцовано. Положи пистолеты, с которыми ты управляешься слабо, Ничто тебя здесь не удержит. Как-то ты сделал это, Но я не спрошу, Потому что снова идти ты больше не сможешь.
«Кто ты» – не значит «Откуда пришел ты». Ты всё так же наивен и ни в чем не повинен. Жизнь – это суровая публика.
Время превращается в пламя на тлеющих углях, Каждый из нас ошибался в расчетах. Мысли изменчивы, как погода.
Я надеюсь, ты помнишь, Что никогда не поздно Начать всё с начала, И если на тонкой проволоке Ты потерял равновесие, Всё ещё не поздно Его вернуть.
|
 |
|
Линии
Сержант Ярон Замир / Погиб на Первой Ливанской войне
(перевод Виктора Радуцкого)
Я видел линии_______________ красные линии ________красные линии крови.
Продолжающиеся и исчезающие тянущиеся к горам____________ ________к горам высоким где-то.
Возможно они соединятся А возможно ещё и воздвигнут_____________ Воздвигнут образ человека.
И человек превратится В человека идущего________________ В человека из плоти и крови.
И кровь тянувшаяся и к горам шедшая ____________ слилась и обратилась человеком
|
 |
|
Размышления
Лейтенант Рони (Аарон) Вейцнер / Погиб в Войне Судного дня
Почему так быстро проносятся годы Что волнует моё размышляющее сердце Почему нет того кто мне тотчас ответит И нет никого кто протянет мне руку
Куда улетают маленькие птицы И что утверждают лягушки в болоте Почему зарычит огромный лев И выпустит когти чтобы всё уничтожить
Потому что так принято в мире мой мальчик Человек уже не человек юный друг мой Ступай и ищи потерянное сердце Ступай по следам отзвуков эха
Почему так далёк мир от этого мира Почему далеки и чужды все друг другу Разве руку друг другу не сможем пожать мы И тем доказать что мы все происходим от Бога
Разреши мне присесть и забыть постараться Как решает проблемы свои этот мир только силой Или может быть все же пытаться сражаться До тех пор пока мир в этот мир не вернется
|
 |
